№49 от 5 декабря 2012 года

Всю свою долгую трудовую жизнь учитель русского языка и литературы М.С. КОРОЛЁВА проработала только в одной егорьевской школе, номер 13. Несмотря на то, что она вышла на пенсию в 2000 году, в её доме постоянно бывают бывшие ученики. И это неспроста. Маргарита Сергеевна – мудрый, вдумчивый и проницательный собеседник, чьи взгляды на окружающий мир не только не отстают от жизни, но подчас даже опережают наше время.

— Маргарита Сергеевна, сколько лет вы проработали в 13 школе?

 — Сорок четыре, с 1956 по 2000 год. Сначала работала пионервожатой, потом, после окончания в 1961 году Орехово-Зуевского педагогического института, стала преподавать русский язык и литературу. Нехитрая трудовая биография. Я как-то села и описала её в стихах. Хватило двух четверостиший:

Уж много лет прошло с той даты,
Когда я, школьный перейдя порог,
Пришла к ребятам пионервожатой,
Потом уж стала педагог.
Уроки, слёты и походы,
Экскурсии в другие города –
Так школьные промчались годы,
Их не забыть мне никогда…

Егорьевские преподаватели русского языка М.С. Королёва и Н.Е. Большакова среди своих вьетнамских студентов, 1967 год.

 — Как учитель русского языка с полувековым опытом, замечаете ли вы эволюцию этого языка, и в какую сторону она идёт?

 — Я замечаю появление многих неологизмов, большая часть которых связана с техникой, и в частности, с новыми средствами связи. Это нормально, жизнь не стоит на месте, и язык должен развиваться.

Настораживает меня большое количество бранных слов, которые стали часто звучать в телевизионных передачах. Не будем ханжами, бранные слова являются частью любого языка, в том числе и русского. Но раньше у них была своя ниша, в частности, они употреб-лялись в жизни некоторыми малообразованными людьми. Теперь же они звучат в речах телеведущих, считающих себя интеллигентами.

В русской литературе известны примеры, когда даже классики использовали бранную лексику. Но это оправдывалось художественной задачей текста, например, создавался характерный образ какого-то героя. Теперь, смотря телевизор, я замечаю, что употребление этих слов не оправдано ничем. 

— Сейчас многие молодые люди, переписываясь в Интернете, прибегают к фонетическому написанию русских слов, то есть пишут их так, как они слышатся. Пишут, например, «ацкий» вместо «адский». Как Вы относитесь к этому явлению?

 — Я не вижу в таком фонетическом написании русских слов ничего плохого. Пусть пишут, если им так нравится. Может быть, со временем это приведёт к упрощению грамматических правил русского языка и к сокращению их количества, что было бы даже неплохо.

М.С. Королёва со своими учениками. 1971 год.

— Последнее время реформы образования не ругал только ленивый. Ваше отношение к тому, как нынче учат наших детей. Раньше лучше учили?

 — Вы задаёте мне сложный вопрос, на который у меня нет однозначного ответа. Скажем так, я, не ругая реформу в целом, критически отношусь к некоторым элементам современной системы образования в России. В частности, считаю нецелесообразным проведение ЕГЭ по русскому языку и литературе в виде многовариантного теста. Прежняя система, где ученики писали сочинение, вполне оправдывала себя. Ведь хорошо написать сочинение и изложение может только тот, кто на практике владеет правилами русского языка, мыслит и умеет выражать свои мысли.

— Можете ли вы назвать какие-либо формы внешкольной работы 60-х и 70-х годов, которые были незаслуженно забыты в последнее время?

 — Как вы знаете, в последнее время я в школе не преподаю, поэтому мне сложно судить о том, что забыто, а что нет. Приходят на память наши поездки, которые мы регулярно с детьми совершали в Москву и другие города – Ленинград, Волгоград. В те годы через туристические бюро можно было получить адреса школ, принимающих детские группы из других городов. На ночлег размещали в спортивных залах, на матах. Денег за проживание не брали, достаточно было иметь с собой письмо из своей школы. Пару простынок, чтобы устроить постель, дети брали с собой. Это была очень хорошая система, благодаря ей, ребята из нашей 13 школы посетили много интересных мест.

— Как вы относитесь к Интернету?

 — Интернет, как и любое техническое средство, не способен сам по себе воспитать хороших или плохих людей. Один ребёнок, возможно, почерпнет в Интернете что-то полезное. Другой — будет искать плохое. Меня иногда настораживает та простота, с которой молодые люди ищут ответы на возникающие вопросы в Интернете. Нажал кнопку – получил готовый ответ.

Мне кажется, что работа в библиотеке несла больший элемент самостоятельности. Поиск новой информации был сложным и даже, может быть, отчасти творческим процессом.

 Группа учащихся 13 школы на экскурсии в Волгограде, 1973 год.

— Вы не скрываете, что являетесь поклонницей педагогической системы Макаренко. Доводилось ли Вам общаться с его учеником, Семёном Афанасьевичем Калабалиным?

 — Да, помню, как однажды, в шестидесятые годы я позвонила Семёну Афанасьевичу и попросила принять нас с учениками. Он охотно дал согласие на такой визит. Дело было зимой, решили идти в Клемёново с ночёвкой, на лыжах. Встретили нас там очень хорошо, вкусно накормили и ужином, и завтраком. Мои восьмиклассники, мальчики и девочки, подружились с ребятами из детского дома. Вечером был устроен совместный концерт.

Приём гостей – дело хлопотное. Мне запомнилось то, что Семён Афанасьевич отдавал различные хозяйственные поручения на этот счёт своим воспитанникам спокойным голосом, даже не вставая со стула. Всё, что ни говорил, сразу и безоговорочно выполнялось.

— Применял ли Калабалин к своим воспитанником меры физического воздействия? 

 — О таких случаях мне ничего не известно.

— Ваша работа пионервожатой и педагогом пришлась на годы хрущёвских гонений на религию. Заставляли ли Вас участвовать в антирелигиозных мероприятиях?

 — Да, был период, когда нас, педагогов, заставляли проводить антирелигиозные собрания, лекции и занятия. В частности, помню такой случай. Меня вызвал директор школы и сказал, что в моём классе учится девочка, которая на Пасху ходила в храм святить кулич. Её дедушка был священник. Девочка была у меня на хорошем счету, училась неплохо.

Пришлось мне проводить собрание, на котором мои ребята дружно встали на защиту этой девочки. В общем, антирелигиозное мероприятие закончилось ничем. Формально я отчиталась, что требуемое собрание провели, а у директора хватило ума и такта не вникать в подробности.

 

— В семидесятые годы Вас, как одного из лучших егорьевских преподавателей, привлекли к обучению вьетнамских рабочих, трудившихся на комбинате «Вождь пролетариата», русскому языку. Как Вам работалось с вьетнамскими учениками?

 — Работалось легко. Несмотря на языковой барьер, почти сразу между нами возникли тёплые человеческие отношения.

В программу обучения мы ввели практические занятия – выходили на улицы города, заходили в магазины, брали в руки различные предметы, учили их названия. Это был не только курс русского языка, но и курс адаптации к жизни в России, в Советском Союзе.

— Чем Вам запомнились вьетнамские студенты?

 — Трудолюбием, упорством в работе и учёбе. Наши рабочие даже ворчать на них стали. Вьетнамцы приходили на комбинат к пяти часам утра, за час до начала смены, чтобы в своё личное время привести в порядок рабочее место и подготовиться к трудовому дню.

Вьетнамские работницы часто звали нас, преподавателей, к себе на ужин. Там было много необычного. Работая в России, вьетнамцы сохраняли свои пищевые предпочтения и придерживались национальной кухни. Весной я обратила внимание, что они стали собирать какие-то травы и использовать их при приготовлении пищи. То есть они наши съедобные растения знали лучше нас.

— Не жалеете ли Вы, что выбрали в жизни педагогическую профессию?

 — Нет, не жалею. Педагоги ни раньше, ни теперь не были самыми обеспеченными людьми. Насколько я помню, о деньгах вообще люди, работающие со мной в школе, как-то не думали. Зато всегда от работы была польза другого рода. Если дело ладилось – от работы с детьми всегда получали заряд бодрости, никогда не было хандры и депрессий. Хороший педагог всегда остаётся молодым душой, и работа ему в этом помогает. Это в деньгах нельзя оценить, и купить это состояние душевного подъёма за деньги тоже нельзя.

Ещё педагогическая работа оставляет память. Память о хорошем времени, об учениках. А у учеников – память о своих учителях. Сейчас я чувствую, что эта память — не пустой звук. Мои ученики, сами уже не молодые люди, приходят ко мне, и это выливается в радость общения, понимания друг друга. Это вот и есть тот капитал, который я накопила за свою жизнь.

— Какой Ваш главный педагогический секрет?

 — Любите детей, будьте к ним добрее. И они ответят вам тем же.

от admin

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *